Юлина экскурсия и дядя Макар

Утро началось с неожиданного сюрприза: позвонила Юля, та самая «попутчица под зонтиком» и пригласила погулять по Кремлю. Признаться, я о ней уже начала забывать,но звонок был мне приятен.
Собираясь на встречу с новой знакомой, я рассчитывала провести день определенным образом, но закончился он совсем не так как ожидалось.
Юля, была внешне невероятно похожа на Ритку, но является словно как бы полной противоположностью моей подруги. Если Ритка – блондинка, то волосы Юли темно-каштанового цвета, Ритка не носила очки, хотя у неё и весьма скверное зрение, а Юля носила; у обоих крупные передние зубы заставляли верхнюю губу чуть приподниматься. И у обоих были серые минадалевидные глаза. Ритка – надменная, чуть высокомерная и холодная, а Юля – общительная и открытая. Ритка бросила учёбу, а Юля являлась студенткой института культуры и даже какое-то время работала в Кремле экскурсоводом.
И вот именно утром на неё накатила волна ностальгии по работе. Благодаря этой волне и желанию вспомнить старое, я получила замечательную прогулку и настоящую экскурсию по Красной площади – для меня одной!
В одиннадцать мы встретились на станции метро «Площадь революции», и пошли в сторону Красной площади. Юля красивым голосом излагала свой намертво заученный текст, подробно рассказывая о каждой достопримечательности. Оказывается, я очень многое забыла из того, что знала по школьной программе и очень много узнала нового. Она так просто и так интересно рассказывала, что, по-моему, я теперь тоже могу проводить экскурсии по Красной площади «по мотивам Юлиной экскурсии» – настолько мне понравился и запомнился рассказ моей сопровождающей.
После прогулки Юля предложила отправиться пешком на Арбат.
– Тут совсем недалеко. Пошли?
– Пошли, – согласилась я.
Гулять, так гулять! А особенно, если это – старый Арбат; да и потрясающе хорошая погода тому благоприятствовала.
Встретились мы с Юлей можно сказать ещё утром, а когда я посмотрела на часы, время давно перевалило за обеденное.
– Не знаю, как у тебя, а мой животик подвело, – Юля прижала ладони к своему животу и вопросительно на меня посмотрела. – Давай что-нибудь купим перекусить.
На глаза нам ничего не попалось, кроме киоска с выпечкой, и мы, долго не раздумывая, купили себе по сдобной булочке и пакетику сока.
Если в начале нашей прогулки я видела перед собой умную, начитанную и интересную девушку, то после съеденной булочки, видимо, в голове у моего экскурсовода сработал невидимый переключатель, познакомив меня с другой ипостасью Юли. Она, ни на секунду не закрывая рта, увлеченно рассказывала мне о своих мальчиках, клубах и ночных похождениях. Куда вдруг подевались утренняя Юля и её богатый словарный запас? Новая речь моей спутницы была наполнена сленговыми выражениями, двусмысленными междометиями и ничем не отличалась от лексикона развязной продавщицы из ларька.
Есть такие люди, которые совершенно не умеют рассказывать: их повествование не имеет ни начала, ни конца, о действующих лицах в своих историях они говорят так, словно ты уже знаешь этих людей, в курсе всех предшествующих событий и ты сразу, с полуслова понимаешь не только сказанное, но и то, что будет сказано – о чём идёт речь.
– Ой, мы с Валерой приехали в «Какаду», а там Маковецкий стоит с Ириной. Он меня увидел и аж позеленел, а я смотрю – Машик стоит, как будто не при делах. Я хватаю её, и мы едем к Алексу с его новой «козой». А потом мы там пили «Шампанское», пока Викусик не заявилась с Витюшей, и мы взяли их к Костику. Ты знаешь, а мы с Викусиком – в ссоре. Да, кофта была шикарная, но я не знаю, как её отдавать: ведь Лисицын был тогда у Марины….
В рассказах Юли столько было действующих лиц и событий, явно между собой не связанных и непонятных, что уже через пять минут я перестала её слушать, запутавшись окончательно в том, кто есть – кто и кем кому кто доводится, и вообще – зачем оно все это мне надо? Очнулась я, когда вдруг прозвучала фраза:
– Арбат для меня – дом родной: каждая улочка, каждый дом, каждый переулок и каждая рожа на ней…
– Так ты на Арбате живешь? – спросила я, мысленно вспоминая, что о себе рассказывала Юля и на ум приходила её фраза о станции метро «Фрунзенская».
– Нет! – хохотнула Юля. – Просто я не первый год там тусуюсь и всех знаю.
Шальная мысль пронзила меня, даже заставила немного ревновать. Я еле справилась с волнением.
– И ребят, выступающих около Вахтангова – тоже? – выдавила я из себя слова, словно загустевшую сгущёнку из пакетика.
– Трескачей-то?! Ха! Да кто их не знает… А что? И тут я рассказала Юле историю Риты.
– Надо подумать, – нахмурила лоб Юля. – Светловолосый, это – Эмир. Настоящее имя его – Арсен. Думаю, что это он понравился твоей подруге. Вообще, я его плохо знаю. Он, как бы сказать… Очень высокомерный и капризный. Я не люблю таких.
– Тогда они с Ритой – находка друг для друга, – прошептала я. Я совершенно не заметила, как мы дошли до Арбата. Знакомый угол – утюг «Праги», высокие башни Нового Арбата, кинотеатр «Художественный», подземный переход, пройдя через который, словно через портал, мы вдруг оказались в ином измерении.
Здесь витала особая атмосфера, здесь даже воздух был иным, здесь все друг друга знали... Если во время наших прогулок с Олей мы были обычными пешеходами, гуляющими девочками, то с Юлей я стала частью какого-то таинственного сообщества.
К нам постоянно подходили какие-то люди. Юля без конца останавливалась, здоровалась, с кем-то общалась, спрашивала новости, передавала чьи-то просьбы. Мне же приходилось постоянно улыбаться и кивать головой. Через полчаса я устала от этих остановок и уже почти не смотрела на тех, с кем Юля опять заговаривала.
Чем ближе мы подходили к театру имени Вахтангова, тем больше и больше меня занимала мысль, что вот сейчас, в любую минуту меня официально представят Паше! И не просто так представят, а под благовидным предлогом знакомства – ради влюбленной подруги.
Когда я это осознала, то в глазах невероятным образом появились огромные песочные круги, а ноги перестали чувствовать землю.«Скорее бы попасть к месту цели! Скорее бы туда, где с большой долей вероятности может оказаться Паша!»,– торопила я себя. Как только я осознала, что это свершится, путьот «Праги» до театра почему-то вдруг удлинился по расстоянию, стал изнурительно нудным, и крайне утомительным.
Наконец мы оказалась в намеченной точке, но меня ожидало глубокое разочарование – возле театра Вахтангова, несмотря на довольно-таки заметное скопление людей, я не заметила ни одного знакомого лица.
И зачем я только попёрлась в такую даль, да ещё под солнцем?! Терпела жажду и бесконечную вереницу Юлиных знакомых... Ну и что тут делать, если я никого не знаю, да и Паши нет? А я-то строила воздушные замки и рисовала в воображении принца на белом коне…Юля уловила произошедшую во мне перемену и спросила:
– Ты чего загрустила? Тебе скучно?
– Да нет, просто, я устала, находилась, – попыталась я отделаться отговоркой, чувствуя, как быстро хорошее настроение в душе сменяется раздражением, и в ней образуется пустота.
– Пошли в «Открытку» посидим, – Юля взяла меня за руку. – Там столики со скамейками поставили.
Мы уже повернули в Большой Николопесковский переулок, ведущий за театр Вахтангова, как Юлю опять кто-то окликнул.
– Юль!... Стой, погоди…, – вдогонку за нами спешил молодой человек с яркой внешностью Джорджа Клуни. Он был одет в дорогой пиджак, являющийся частью костюма; под ним виднелась футболка... Отпадный прикид дополняли модные джинсы и сандалии на босу ногу... Небольшая небритость и легкая степень опьянения не выпадали из общего контекста.
– Привет! Ты сегодня Кота не видела? – спросил он мою знакомую.
– Нет, – Юля поджала губы и резко повернулась, чтобы продолжить свой путь, но молодой человек забежал вперёд и преградил нам путь.
– А… Представь меня подруге, – неожиданно для меня попросил он Юлю.
– Это – Маша. А это – Макар! – Юля попыталась обойти молодого человека, но он не пропустил её.
– Нет, лучше я сам, – двойник Клуни повернулся ко мне и протянул руку. – Сергей Андреевич Макаров. Журналист.
С этими словами Макар, он же Сергей Андреевич, очень галантно поцеловал мне руку и предложил составить ему компанию в кафе.
Дальше мы все вместе пили кофе в «Открытке», той самой, куда раньше заходили с Риткой. Палатку, и в самом деле, переделали: обнесли вокруг кирпичным заборчиком, поставили две бетонные клумбы, четыре новых деревянных столика с такими же скамеечками, над которыми соорудили большие летние зонты.
Макар взял каждому по чашке кофе и одну плитку шоколада на всех, но посидеть толком нам не дали, потому что к столику постоянно подходили какие-то люди, говорили с Сережей и Юлей, вежливо кивали мне и удалялись.
Я сидела, попивая свой кофе, слушала в пол – уха болтовню Юли и вглядывалась в идущих от Арбата, молясь при этом про себя, чтобы появился хотя бы один человек из тех, кого я видела рядом с Пашей, но мои надежды и тут были тщетны.
Макар на прощание взял у меня телефон и попросил разрешение позвонить.
А что, пусть позвонит. Какая разница – кто меня познакомит с Пашей: главное ведь – результат.

Макар

Такие творились со мной дела, что я не успевала понять происходящее и как следует всё обдумать. Появилось ощущение того, что я попала в водоворот с быстрой воронкой и меня в неё затягивает столь сильно, что нет сил сопротивляться этому. Я не боялась воронки: ведь меня вели любопытство и азарт, потому как неизвестно – куда и во что всё это должно вылиться…
Макар сдержал слово – позвонил и позвал гулять. Соглашаясь на эту прогулку, я преследовала только одну цель, к которой стремилась всё последнее время – познакомиться с Пашей или его друзьями. В моей голове вспыхивали картины, где нас знакомят, но я тут же старательно гасила такие вспышки мечтательности. Гасила, потому что знала по опыту – если о чём-то начинаешь мечтать, то это никогда не сбывается. А если сбывается, то всегда приводит к разочарованию: либо объект мечты оказывается не тем, кем виделся изначально, либо сама так всё испортишь, что исправлять ситуацию уже не будет иметь никакого смысла. Лучше не мечтать – пусть идёт, как идёт, а если уж мечтать, то о чём-то неземном и несбыточном.
К моему разочарованию на Арбат Макар ехать отказался категорически.
– Мне теперь туда недели две нельзя показываться, – улыбка чеширского кота растянула его губы, и в глазах запрыгали хитрые искорки.
– Почему?
– Да мы с ребятками малость гульнули…В кафе витрину разбили, кому-то внешность попортили. Вон, на руке ссадины остались, – Макар охотно показал мне следы драки на руках и груди, порезы, оставшиеся от битого стекла. – Мы удрать успели, но, если сейчас покажусь, боюсь – меня узнают. Платить-то не хочется.
Вместо Арбата мы отправились бродить по улицам Москвы; обнимались, глядя с моста на Москва-реку, ели мороженое в кафешке, рассматривали облака сидя на скамеечке в парке Горького. Прогулка была очень романтичной и приятной.
Это – не Макар, и не Сережа, это – обаятельный гад до умопомрачения! Сексуальный хищник с гипнотизирующим взглядом и чарующим голосом. Я бы на него запала на все сто процентов, если бы не болезненная и странная влюбленность в Пашу.
Макар умел рассказывать. Его голос отдавался не только в голове, но и в самом низу живота то нежным шепотом, то вибрирующим полутоном – уже на ушко, то – будничным. Он и соблазнял, шепча приятное, и самозабвенно рассказывал небылицы, и обсуждал что-то увиденное на улице, а у меня было состояние близкое к ступору. Наверное, он погрузил меня в какой-то гипноз, потому что до сих пор не могу вспомнить ни одной истории, рассказанной им. Я, просто, наслаждалась моментом, плыла по течению и только одна единственная мысль мучила меня, внося черную нотку в почти идеальный вечер. Если быть совсем точной, то не одна мысль, а целых две и очень болезненных:
1. Действительно ли я хочу начинать эти отношения?
2. Если о Макаре узнает Паша, то останется ли у меня шанс или выбор надо сделать сейчас?
Если выбрать Пашу, то неизвестно получится ли у меня с ним хоть что-то, а Сережа – вот он, стоит рядом и рассматривает катер, плывущий по реке.
Если выбрать Серёжу, то придется забыть о своих поползновениях на Пашу, сказать своему сердцу – стоп, отключаем чувства. Получится ли? Надо ли так делать?
Если я выбираю Пашу, то от Макара надо отходить в сторону уже сейчас и не давать ложных надежд. А что надо сделать для этого? Отодвинуть Макара на пионерское расстояние и сказать:«Прости, я влюблена в другого?!»
А если у Паши кто-то есть? А если я ему не понравлюсь, и ни про какие шансы речь даже не встанет? А может, он увидит меня с Макаром и немного приревнует?
Одни – «если» и «может» ... Господи, ну куда меня несет… Ну куда?!
– О чем задумалась? – спросил Макар и вдруг начал осыпать поцелуями мою шею. Его руки бессовестно начали расстегивать пуговицы на моей блузке. Ужас весь состоял в том, что мы стояли на мосту, на общем обозрении, а на улице – белый день: вокруг было полно людей.
– Макар, ты с ума сошел?!
– Плевать на всех…Тебе какое до них дело: Есть только ты и я….
Я вырвалась и пошла в сторону метро, на ходу поправляя кофту.
Макар кинулся за мной.
– Маш, ну прости… Дурак… Сам знаю… Завелся от тебя. Рядом с тобой я дурею и пьянею. Я больше не буду. Хотя… Хотя сдержаться очень трудно, – последнюю фразу он буквально промурлыкал, закрывая мне рот поцелуем. Через минуту его рука опять расстегивала мою блузку.
Я отпрыгнула от него в сторону.
– Всё…Стоп! Я просила так не делать? Просила?!
– Ну, да…, – он растерянно смотрел на меня.
– Ты…А…? – Я развернулась и пошла в метро. Макар поплелся следом за мной. Как настоящий джентльмен, он проводил меня до самой квартиры, чем немного удивил. По его расстроенной физиономии ясно читалось, что он не хотел меня провожать, да я собственно и не просила, но всё же довёл; по дороге больше не приставал, не пытался соблазнять и даже не рассказывал свои забавные истории.


ЧП
В отделении его все между собой называли – ЧП, а когда обращались лично, то уже по имени – Владимир Владимирович.
ЧП – это один из лучших врачей отделения: я бы без раздумья вверила ему свою жизнь.
Не могу сказать, что он – молодой: ему на вид было лет тридцать пять, не женат, высокий, худой, очень похож на певца Александра Буйнова. Многие сотрудницы украдкой засматривались на него, но их отпугивал: его злой сарказм и цинизм, которые проскальзывали сквозь доброжелательность и дружелюбие. Этакий наш домашний доктор Хаус.
На ЧП я сразу обратила внимание и это было неудивительно, потому что перспективный врач, умный и интересный собеседник с приятной внешностью и уверенным голосом не мог к себе не привлечь.
ЧП работал ночами, и видела я его достаточно редко, и когда оставшись на ночное дежурство, обнаружила его сидящим в ординаторской, то не смогла сдержать радости.
– Ой, Владимир Владимирович! Мы сегодня с вами?!
– Вижу, обрадовалась! – рассмеялся он. – Тогда, раз ты такая радостная, пошли ставить подключичный катетер деду в боксе.
ЧП обнял меня за талию, и мы вместе прошли в процедурный кабинет, где подготовили всё для установки катетера, потом я ассистировала ему в боксе, помогала с другими манипуляциями. В общем-то в этом ничего не было такого особенного: то, что я делала, входило в мои обязанности медсестры реанимации, но и в тоже время… По внутреннему распорядку работ на каждую дежурную медсестру выделялся один реанимационный блок, и она занималась в течение смены только пациентами, которые в нем находились. По-хорошему, ЧП должен был ставить катетер с Леной, которая дежурила по боксу, но он своим врачебным распоряжением отправил Лену на время во второй блок, где работала я.
– Что это он? – удивилась Лена, вопросительно глядя на меня. Я только пожала плечами.
За время совместного дежурства ЧП именно меня просил принести ему чай, сбегать в лабораторию за анализом, сменить повязку и прочие дела, но в его просьбах не было и намёка на симпатию или флирт. Нет, конечно, игривость какая-то была, но не больше чем обычная, дежурная, для поднятия настроения. Нейтральная, приятная и не личная... Самая большая вольность, которую Владимир Владимирович позволил себе за вечер, это была рука на моей талии – когда мы шли собирать набор для подключичного катетера, поэтому то, что произошло дальше, стало для меня лёгким шоком.
Это на бумаге медсестры реанимации, отдаваясь работе, не имеют права на отдых и сон, но вы же понимаете, что они тоже люди и к тому же совсем не железные. Передышка просто необходима, хотя бы минут двадцать. Если дежурство – тяжёлое, много больных, много поступлений, то вопрос об отдыхе не стоит. На него просто не будет времени. Если дежурство – обычное, то ночь делится пополам, и дежурная бригада тоже делится пополам; теперь у людей есть возможность два-три часа отдохнуть, но с условием, что в любое мгновение потребуется вскочиться и быть готовым к активной работе. Это – реанимация, тут всё бывает.
Мне выпало спать первой, вместе с Леной.
В дежурной комнате медсестёр реанимации стояли два больших дивана, на которых можно было прилечь. Лена погасила свет в комнате и завалилась на правый диван, моментально засопев носом. Видимо, сильно устала, если сразу уснула. Следуя её примеру, я быстро провалилась в небытие. Проснулась от того, что кто-то трогал меня за спину.
– Подвинься, – раздался мужской голос, и кто-то приподнял край одеяла, намереваясь туда забраться. Я приоткрыла глаза и увидела Владимира Владимировича.
– Вы что делаете? – вскрикнула я, и, как бы в поддержку мне, Лена принялась ворочаться на своем диване.
– Тихо ты, Ленку разбудишь. Тихо… Я поближе хочу познакомиться. Что у нас тут? – его руки пустились в путешествие по моему телу.
– Я сейчас закричу и разбужу Лену и позову остальных, – зашипела в ответ я негромко, чтобы не потревожить напарницу, и в тоже время пыталась убрать с себя его руки.
– Не закричишь. Разве ты не хотела этого? – возразил мне ЧП.
– Лена! Лен! – чуть громче вскрикнула я, и в ту же секунду почти мистическим образом доктор-соблазнитель оказался в дверях дежурки, задержавшись в дверном проёме на мгновение, чтобы буркнуть «Дура» и исчезнуть из поля зрения.
Моя напарница оторвала голову от подушки и посмотрела на меня:
– Здесь что, был ЧП?
– Блокнот свой на столе искал. Спи! – успокоила я её и повернулась к стене, показывая, что всё нормально, всё в порядке. Я волновалась, как пройдёт утро, как меня встретит ЧП. Ждала, как минимум, какую-нибудь подлянку или неприятные слова, но ничего подобного не произошло. Всё было так, словно не было ночной сцены на диване: ЧП был обычным, дежурно шутил и носился по отделению с неимоверной скоростью. «Ну, вот и славно!» – мысленно обрадовалась я. Правда, теперь я в нём сильно разочаровалась – не ожидала таких фортелей от порядочного с виду человека, но в глубине души иногда мелькала мысль: а вдруг это произошло потому, что я ему очень понравилась? И тут же следом вспыхивала другая: а может ли он мне понравиться? Мозг тут же подкидывал картинку, где я обнималась с ЧП, но от неё почему-то коробило.

Опять Макар

Близились выходные, и мне опять позвонил Макар – извинился за свое поведение на прошлой прогулке и пригласил на Арбат (а как же разбитая витрина?). Я согласилась на второе свидание только потому, что – Арбат, Паша, шанс…
Вы знаете, что такое – западло? Западло – это когда случайный хахаль и тот, что мил сердечку, взяли да сошлись в одном месте. Приехали на Арбат. Довольно долго гуляли по улице, рассматривали картины уличных художников, смотрели выступления артистов. Макар встретил знакомого фотографа с животными; пока они разговаривали, мне удалось подержать на руках ящерицу и белоснежного голубя, потом мы долго наблюдали за аттракционом с велосипедом. Занимательный номер, я вам скажу! Аттракцион состоял в попытке желающего испытать свои возможности – проехаться на сломанном велосипеде по прямой. Велосипед был испорчен таким образом, что если руль повернуть направо, то он ехал налево и наоборот.
Вроде всё так легко и в тоже время сложно. Организаторы аттракциона тут же для затравки зрителя садились на велосипед и с лёгкостью проезжали те самые заветные десять метров, демонстрируя, что всё делается элементарно. От желающих не было отбоя.
– Попытка стоит пятьдесят рублей. Если вы доедете до красной полосы и ни разу не упадете, то я вам даю пятьсот рублей, а публика – бурные аплодисменты! – громогласно объяснял правила затеи организатор. – Если вы не удержитесь и коснётесь ногой асфальта один раз, то сумма сократится до двухсот рублей. Если вы коснетесь ногой два раза, то уходите ни с чем.
Народ выстраивался в очередь, держа в руках свои купюры. За время, пока мы наблюдали, никто из пытающихся не ушел, обогатившись за счёт аттракциона.
– Хочешь попробовать? – Макар заметил азарт в моих глазах.
– Да, хочу, но я же понимаю, что это невозможно, что в велосипеде есть какой-то секрет, благодаря которому организаторы свободно ездят.
Макар тут же подошел к организатору, о чём-то с ним поговорил и вернулся.
– Они разрешили тебе попробовать проехать бесплатно половину длины маршрута с условием, что ты, если справишься, то не попросишь награды.
Я села на велик, нажала на педали и поняла – насколько это сложно, какая засада этот руль. Поймать равновесие было практически невозможно! Зато я попробовала!
Поблагодарив организатора за предоставленную попытку, мы направились к театру Вахтангова, где на пятачке у колонн, собрав огромную толпу зевак, уже шло уличное шоу.
Сразу, как только мы приблизились, я осмотрела выступавших, а заодно и стоявших рядом с вещами артистов – среди них Паши не было.
Макар оставил меня около театральной колонны и бросился общаться со знакомыми. Было видно, что ему рады: он тут – свой. Его постоянно окликали, жали руку, чем – то угощали, обнимали. Я плотнее прижалась спиной к колонне, приготовившись послушно ждать, пока Макар всех оббежит и вернется ко мне. Чтобы не скучать, я принялась осматривать собравшийся народ, слушала в пол – уха концерт, и вдруг глаза выловили в толпе знакомые фигуры – к центру представления, сквозь толпу зевак, пробирались Паша и бородатый парень восточного вида, которого, как я услышала, все называли – Борода.
Они меня заметили и, как мне показалось, узнали, но взгляды, которыми меня оба артиста удостоили, вряд ли можно было назвать дружелюбными. Даже как-то не по себе стало, неуютно.
Борода и Паша тоже стали здороваться со знакомыми, жали руки, обнимали девиц... И вдруг Борода повернулся ко мне:
– А это чья дама?
– Моя! – быстро отозвался Макар, выныривая из самой гущи толпы. Он обнял меня за талию и потащил меня в близлежащее кафе, что находилось за театром.
Я на мгновение встретилась глазами с Пашей. Может, я надумала себе, может, нафантазировала, но мне показалось, что в них, кроме удивления, было ещё что-то. Досада или что-то вроде этого.
Когда мы из кафе вернулись обратно на площадь, то увидели, что в составе выступающих артистов произошли перемены: теперь работали Паша, Борода и Эмир. К моему разочарованию, за весь концерт Паша в мою сторону ни разу не посмотрел.
Стемнело, и Макар вызвался в провожатые до дома. Он больше не позволял себе вольностей, даже не пытался лезть целоваться – все выглядело весьма пристойно.
Дошли до подъезда. Макар, как обычно, рассказывал какую- то свою приключенческую историю и вдруг встрепенулся:
– Черт! Я материал на завтра не сдал! Забыл… Маш, мне надо срочно позвонить! Можно я от тебя позвоню?
– Конечно, можно...
Я же не могла отказать, если человек, действительно, что-то забыл и так этим расстроен.
Не знаю, чем он так не понравился моим родителям. Просто, вошел в коридор, поздоровался, прошел на кухню, позвонил кому-то, извинился за не сделанный материал и все. Когда за ним закрылась дверь, мама строго на меня посмотрела:
– Я не желаю больше видеть этого молодого человека в нашем доме.
– Почему?
– Он – нехороший человек. Он только вошел в дом, а уже проявил неуважение к нам с отцом. Значит и тебя он не уважает.
С чего они это взяли? Может, я что-то проглядела?
Макар, конечно – обаятельный, как черт, но я решила больше с ним не встречаться. И дело совсем не в маминой нотации, а – в моём внутреннем ощущении. Но это надо было как – то показать Паше.скачать dle 10.5фильмы бесплатно