Сероглазый пристегнул ремень и уставился в иллюминатор. Крошечный самолет на шестьдесят посадочных мест, он еще таким никогда не летал, хотя, был знаком со многими железными птицами: и с гигантскими боингами, которые носили его в Китай, и с маленькими тушками, и анами, что преодолевали расстояние между Москвой и Салехардом.
Задняя часть крыла – он не знал, как это называется, то ли подкрылки, то ли закрылки, - вдруг мягко пошла вниз, «выдвигаясь» из остального крыла, и замерла. Наверное, такой специальный тупой угол нужен, чтобы лучше взлететь, вдруг услышал он тихий разговор двух девушек, сидящих по соседству.
Сероглазый всегда с замиранием сердца ждал этого момента. Когда демоны, запертые в турбинах, вдруг начнут выть, бесноваться, и самолет, до этого плавно и медленно катящийся по взлетной полосе, рванет с места, вжимая пассажиров в спинки кресел.
И столбики, расставленные вдоль взлетной полосы, начнут проноситься мимо все быстрее и быстрее, самолет чуть завибрирует, а потом плавно, но неумолимо поднимет в небо нос, и, чуть присев напоследок, оторвется от взлетной полосы.
И деревья, здания аэропорта, небольшие озерца, ленты дорог вдруг стремительно начнут уменьшаться, отдаляться, постепенно превращаясь в игрушки, разбросанные по полу, а затем и просто в рисунок где-то далеко внизу.
А затем за иллюминатором внезапно станет туманно, молочная белизна скроет крыло, которое было видно только что и покажется, что вовсе нет никакого крыла, только молочная белизна, словно бы замершая, густая.
Вынырнув над белоснежной пустыней облаков, самолет поймает солнечные лучи, те зальют желтым ярким светом салон и люди прильнут к иллюминаторам, чтобы посмотреть на снежную равнину, стелящуюся под их ноги.
Сероглазый с улыбкой посмотрел на солнце, чуть прищурившись. Самолет был его личным порталом между двумя жизненными путями, двумя судьбами, между которыми протекала его жизнь. Он знал, что одна из его судеб – основная, та, которую он проживал большую часть времени, сейчас он в нее возвращался. Другую же судьбу он жил не так часто, но не менее ярко и получал от нее не меньше наслаждения.
Полтора часа полета – мгновение перехода между жизнями.
И вот он вновь смотрит в иллюминатор, когда птица, выкованная из металла, мягко и плавно начинает свое снижение. Он не чувствует его, просто знает, что время снижаться пришло.
Самолет нырнул под белоснежную равнину, над которой простиралась лишь синяя лазурь небосвода, и ярко сияло солнце.
И вдруг Сероглазый увидел под белоснежной простыней целых три уровня облаков: они были, словно плоскости, натянуты параллельно земле, но то тут, то там в них зияли прорехи и дыры, так, что под одной плоскостью облаков была видна следующая.
Сероглазый вдруг завис между этими плоскостями, над верхней сияло солнце и верхняя белоснежная простыня облаков, такая же прохудившаяся, как и остальные – пропускала сияние солнца, но скрывала саму звезду. Люди видели перед собой взбитую пушистую гору облаков, над облачной крышей, за которой скрылось солнце и невероятное, переливающееся золотым – алым – оранжевым с вкраплениями бирюзового сияние, которое солнце дарило тем немногим, кому посчастливилось быть сейчас так высоко над землей.
Самолет несколько минут плыл сквозь причудливую пляску света, а затем внезапно и очень лихо нырнул в темно-синюю пушистую гладь тучи. На секунду вынырнул, и вновь скрылся в непроглядной мгле.
И окончательно преодолев грозовой барьер, самолет заложил вираж над вечерним городом. Сероглазый посмотрел на крошечные домики внизу и улыбнулся.
Через несколько минут он уже мог различать крыши этих домов их цвет, позже увидел ленты дорог и движущиеся авто, а затем уже мог разглядеть окна этих прежде игрушечных, а теперь вполне себе реальных особняков. И ему показалось, что самолет вот-вот начнет обдирать свой металлический живот и верхушки деревьев, но нет, деревья вдруг остались где-то позади, а в иллюминаторе откуда-то снизу появилась быстро несущаяся мимо полоса асфальта.
Самолет на мгновение завис над полосой, раздумывая, покачался с крыла на крыло, а затем принял решение и шасси, со свистом и легким толчком, коснулись асфальта.
Турбины взревели, и самолет сбросил скорость.
Сероглазый вновь увидел, как пришли в движение части крыла, теперь не две, а больше. Когда он успел пропустить их метаморфозы?
Птица полностью остановилась. Сероглазый сделал шаг из одной судьбы в другую.


Автор: Провокаторскачать dle 10.5фильмы бесплатно